* * *
Друг мой сердечный!
Вот: я приехал.
Но нашей встречи
Сердце – в прорехах.
Эхом зеркальным
«Здравствуй» растает.
Киев венчальный,
Я – уезжаю.
Час – не годится
Налюбоваться.
Будешь мне сниться,
Чтоб – не расстаться?
* * *
А у нас здесь, как прежде,
зима
Зажимает последние гайки.
Словно баба-чиновник, сама
Проверяет все перепайки.
Но уже все равно, сколь
мороз не крепи,
Скоро рухнет февраль на
усталое снегосмятенье.
Из берлоги своей зареву о
любви,
Заменив сновидение
сердцебиеньем.
Зачернеет зрачок
возвращеньем грачей,
Зазудит где-то между
лопаток.
Я закрою в альбом
фотоснимки теней
И открою окно с
прошлогоднею ватой.
Пятерней, где судьба свой
оставила след,
Я в сугроб отпечатаю
слепок.
Говорим мы о возрасте:
«Сколько вам лет?»
Говорю о судьбе: «Скольких
зим переждали вы небо?»
ГУТТАПЕРЧИВОСТЬ
Гуттаперчивость чувств
без предчувствия неба,
недолет
небывалых высот.
Это просто душа
вслед за тем, кем ты не
был,
в гуттаперчивость ввязла
сот
меда творчества, меда
муки…
Мы разлуками из-
ре-
ше-
че-
ны!
Мы привыкли давно к
разлуке.
Без разлуки не мы были б
мы.
Мы бездомны бы были и
немы,
и бездонное небо зеркал
заглянуло туда, где я не
был
тем, кого за собой позвал
в гуттаперчивость отношений,
измененье сердец и душ,
неисполненность
откровений,
полнолунья ночные луж.
Полыньей полнолунья неба,
всей беременностью луны –
кем ты не был и кем я не
был –
заклинаю: пройдем сквозь
сны
и бессовестно утро
встретим,
изменив вектора разлук!
Ветром тянется в светлом
лете
гуттаперчивость наших рук
пожатье
ДЕСЯТИЛЕТЬЕ
На грани откровенности,
На рубеже «без слов» –
Десятилетье верности
К тебе моих стихов.
Так, в каждом, чуть
похожем,
Прохожем стынет кровь,
Когда неосторожно
Касается любовь
Их, мимо проходящих,
Напомнивших тебя…
Десятилетье счастье
Грядущее любя,
Мы научились просто
Других людей любить,
Не задавать вопросов,
Печалиться и – плыть
По морю безмятежности
До островов разлук,
Когда под пыткой нежностью
Любовью станет друг.
Десятилетье памяти:
От завязи признанья
До расставанья заводи –
Сплошное ожиданье.
Потом, обрушив шквалом
Все то, что накопилось,
Почувствовать, как мало
С тобою нам приснилось…
Десятилетье – прожито.
Мы – порознь, как и
прежде.
Но рано подытоживать
Сквозящую надежду.
КОЛОКОЛ
Почувствуй себя колоколом.
Как звенит на холодном ветру твое медное тонкое полое
тело. Как гудит белым небом твоя голова. Как болит пустота…
Пустота! – пустота!! – пустота!!!
Ты – колокол безъязыкий.
Тебе вырвали голос татары при последнем кровавом горящем
– чадящем – орущем и ржущем – смердящем
набеге, чтобы ты не звонил, чтобы ты не будил, чтобы не защитил.
Выше всех, зорче всех, звонче всех, ты всегда упреждал,
что лисица раскосая рядом; ты всегда замечал, кто крадется в ночи; видел ты
далеко и рассказывал всем об увиденном мире. Между двух миров – меж землею и
небом – ты на праздниках пел о небесном землянам. Едва голос твой зычный
заслышав, каждый – князь ли, пастух или баба – возводили глаза вверх, осеняя
крестом свою душу и тело – будь то праздник, пожар будь.
А теперь ты молчишь. Кузнеца утопили в луже собственной
крови, а сынишка его слишком мал и напуган.
Как звенит на холодном ветру твое тонкое полое тело! Как
гудит белым небом пустым голова! Как зудит и болит все внутри – пустота!
В тебе зреет набат:
– Береги себя, Русь! Через несколько поколений вдруг
сойдешь ты с ума – и сама будешь казнить колокола, четвертуя. Будешь сечь
золотые головы храмам, насмехаться над святыми отцами. Твои дети тебя будут
грызть по частям, убивая друг друга. Вся – в крови и пожаре!..
Стынет тело твое в безымянном набате, Колокол-Русь!
*
* *
Пока мне твой запах совсем
не знаком,
Пройдись по душе моей
босиком.
Пока еще вкуса не знаю
уст,
Улыбку мне дай в
предчувствии чувств.
Пока еще сути не знаем
объятья –
Врагов ли, друзей ли,
любовников, братьев –
При встрече: «Да
здравствует жизнь!» – говори.
Но только, прошу я тебя,
не сотри
Уже сотворенное между
небес.
Я – в умалишении – там уже
влез, –
Где ангел и демон ведут
давний спор…
Пока еще слово – ни
жертва, ни вор,
Сумей просто чутко молчать
со мной и
Предчувствовать бездну
грядущей любви.
* * *
Солнце как Сердце неба
солоно как в груди
в небе
как в клетке
где бы
ты бы
не уходил
Сердце как Солнце неба
Сердце мое в горсти
неба
в котором не был
некуда мне идти
Сердце и Солнце
дети
нам Соломон отец
царственный
и свидетель
солнц наших
и сердец
наших
бессонниц вечных
наших
попыток сна
там где созреет вечер
обмороком луна
там где луна созреет
обмороком сердца
лунные неба дети
ищут всегда
отца
падает Солнце
с неба
падает Сердце
в сон
сон
это неба небыль
неба протяжный стон
____________________
Это – усталость неба.
Небо – огромный сон
Бога, который не был
в окнах икон пленен.
МАРТ. СНЕГ.
Триптих
1
В тот вечер меня
расстреляли.
Мир падал в глубокий снег.
Мы снова с тобою стали:
Я – ангел, ты – человек.
2
Зачем метели на расстреле
Моей распахнутой души
Кружатся в небе каруселью,
И чувствовать ты не
спешишь,
Как, словно Атлантида,
тонет
Мой город в мартовских
снегах,
И умирают молча в доме
Сны, поцелуи, нежность,
страх.
Все исчезает под сугробом
Безумья ревности зимы.
И мы не понимаем оба,
Где мы находимся, и мы
Вновь пьем за неумелость
встречи,
За неумение спасти
Весенний тон. И скоро
вечер,
И вот уже нам не найти
Ни остановки-перекура,
Ни полустанка в полпути,
И только тронь –
мускулатура
Клавиатурой зазвучит.
3
В тот последний
неожиданный снег,
что залег в мою душу и
никак не растает,
каждый раз
возвращаюсь во сне,
белой птицей туда каждый
раз улетаю.
В ту последнюю встречу
мы так глубоко
провалились в снега
настигавшей разлуки,
что оттуда уже никого,
ничего
не увидеть.
Мы держим друг друга за
руки
в наступившей весне.
Обессиленный снег
до последней снежинки
цепляясь за «выжить!»,
держит нас, словно вне
пространства того, где
земля оголится бесстыже.
Город
тонет в снегах,
город прячет дома,
словно хочет спастись
от нашествия лета,
и парит над домами
безысходный роман
недописанно-недопетый,
где не вылюбить так,
чтоб потом не любить
эти долгие зимы,
полжизни крадущие,
где уже все равно,
расставание – как,
важно что – горизонт
грядущего.
В нашей странной весне
путешествия вдоль
лабиринта снегов.
И к ладони ладонь
не липнет.
Липнет снег.
К снегу лепится боль.
Снег растает,
а
боль
не стихнет.
Этих долгих стихов
запоздалый мой зов –
прошлогоднее таянье снега.
След уже не найти –
мириады миров
пронеслись мимо нас неба
бегом.
| 
