Я отложил карандаш и в задумчивости посмотрел на небо, всё ещё находясь в эйфории от созданной разумом картины. Вечерело. Весь день солнце безраздельно властвовало в голубом просторе и только ветвь старого дуба, под которой я устроился, прикрывала меня своей спасительной тенью. Теперь же на востоке сплошной тёмной линией появились тучи; в наступающем сумраке всё острее чувствовалось то предгрозовое настроение, когда даже ветер ненадолго успокаивается, чтобы в следущее мгновение обрушить на вас гнев урагана.
Я поторопился собрать раскиданные в творческом беспорядке тут и там вещи, справедливо опасаясь быть застигнутым дождём, беспокоясь равно как о своём костюме, так и о тех нескольких мелко исписанных страницах, которые на тот момент казались мне наивысшим счастьем. Спешно отряхнув плащ от сухой листвы, я ,однако, несколько растерялся, поскольку овладевшие всем моим существом утренние мысли привели меня в чуждое место, и, как я ни озирался в поисках знакомых черт местности, утешительных сходств найти не удавалось. Наконец, собравшись с духом и положившись на свою счастливую звезду, я скорым шагом устремился в ближайший просвет между древесных стволов.
Удача улыбнулась мне, и, не пройдя и получаса, я уже пробирался через густой подлесок к виднеющейся дороге. Верно мысли мои были настолько требовательны, что не дали мне далеко уйти, а потребовали немедленного изложения- улыбнулся я себе. Дорога была пустынна, с одной стороны чернел лес, с другой- уходило за горизонт поле, кое-где отмеченное случайно обронённым колосом или даже спелым, досрочно выпавшим зерном. Низко над землёй чёрными хлопьями кружились птицы, вспарывая неожиданную тишину резкими криками.
Обратившись к памяти, я смог представить себе своё местоположение. Пыльная просёлочная дорога делала здесь крутой поворот, огибая лес, потом исчезала в каменистых холмах. Чуть правее этих холмов, практически у самого моря, стоял мой снятый на летний сезон домик. Буря двигалась со стороны моря, и я с досадой подумал о том, что она, наверняка, захватила уже всё побережье. Зная, что где-то неподалёку находится трактир, о котором слышал от местных крестьян, я зашагал в нужную сторону. Ежеминутно оглядываясь, как будто бежал с грозой наперегонки, я дошёл до основательного двухэтажного строения, частично выложенного из жёлтого голландского кирпича, частично- из крепких деревянных брусьев, к тому времени, как воздух уже сгустился до явно ощущаемой тяжести. И не успел я притворить дверь, как закрытые мутным стеклом небольшие оконца словно из ведра окатило ливнем. На плащ и перчатки, которые я держал в руке, попало несколько капель, в виде предупреждения впредь быть более осторожным. Рассматривая с улыбкой эти крупные влажные пятна, как если бы то были родимое пятно или священная метка, я сел за столик, заранее предвкушая удовольствие от сытного обеда, уютного тепла открытого очага и незначительной, еле заметной хрупкости своих фраз в рукописи.
В харчевне было пусто, если не считать занятого ближе к огню столика. Двое посетителей, видимо, появились за несколько мгновений до меня, двигаясь с другой стороны- от города; они тихо разговаривали со слугой. Тот казался несколько озадаченным, но вежливо кивал в такт словам. Потом он что-то тихо спросил, получил положительный ответ и исчез во внутренний помещениях. Спустя мгновение оттуда появился хозяин корчмы с украшением в виде лихих гусарских усов, которые непрестанно шевелились, будто их владелец что-то постоянно пережёвывал. Он был в на удивление чистом переднике и во всём его облике, даже несмотря на весьма доротное туловище, сквозила та военная выучка, что даётся только годами муштры да мгновениями злой рубки.
Он подошёл к чужому столику, растянул губы в улыбке радушного хозяина и, потирая крупные ладони рук, спросил чем может быть полезен.
- Рад услужить достойному человеку!- воскликнул он после короткого, но, похоже что, объёмного ответа одного из посетителей. Он ещё раз, уже менее официально улыбнулся, с заговорщеским видом подмигнул и деловито понёс своё мощное тело на кухню. Вскоре оттуда донёсся его приглушённый бас, сделавший бы честь любому итальянскому тенору, и оживлённый женский смех.
Заинтригованный и, честно говоря, сначала не догадавшийся о чём они говорили, я начал наблюдать за поздним посетителем и его компаньоном. "Достойным человеком" оказался мужчина зрелых лет в изрядно ношенном, модном когда-то камзоле строгого покроя, в крепких охотничьих сапогах. Вероятно, его же плащ и скромная, без украшений, шляпа с высокой тульей лежали рядом на недавно отскоблённом столе. Залысины у висков и не скрываемая какими бы то ни было ухищрениями седина придавали его лицу аристократическую важность; крупный изгиб бледных губ и усталость, сквозящая во всех чёртах выказывали изрядный жизненный опыт.
Его собеседник был более молод, одет соответствующе последней моде, но не броско. Новый придворный поэт, эта неожиданная прихоть его высочества, распространил жухлые тона своих стихов и на камзолы модников двора, за чьим вкусом, без сомнения, следил и этот молодой человек. Лицо его удивляло низкой линией лба под гладко зачёсанными волосами, глаза смотрели остро, но во всех повадках ещё проскальзывала та щенячья порывистость, которая свойственна юнцам, когда они стараются выглядеть более взросло. Сходство явно выделенной горбинки твёрдо очерченного носа у обоих собеседников сначала навело на меня подозрения об их родстве, но, позже, я отказался от этой мысли.
Я сидел в углу, с зажжёным светильником, дотоле просматривая свою рукопись, но между нашими столами было небольшое расстояние- я мог не сильно вдаваясь в слух различать чужой неторопливый разговор. Когда половой принёс им дымящиеся блюда, я потерял интерес к этой паре, но в блаженной задумчивости, сдобренной хозяйским молодым вином, продолжал их слушать. Учтивая и вто же время доверительная интонация их разговора несказанно умиротворяла меня.
- О, поверь мне, с гастрономическим вкусом деревенских трактирщиков не сравнится ни одна твоя дама высшего света. Пусть даже и в летах,- добавил старший с бледной полуулыбкой.
- Вы как всегда немного преувеличиваете, - улыбнулся в ответ юноша, - а касательно госпожи Балленгейм- к тому же и ни во что ни ставите её специально выписанного итальянского повара. Говорят, готовившего самой Ла Скали.
Эта итальянская оперная певица в то время была широко известна в Европе из-за её умопомрачительно высокого сопрано, которое некоторые придворные острословы сравнивали с той нотой, которую издаёт уличная кошка, когда её тянут за хвост. Её тонкая талия и та сила голоса, на которую она была способна, и породили легенду о неких якобы особенно лёгких вечерних ужинах, которые готовил её личный повар. Право, глядя на её хрупкую фигуру, можно было подумать, что этот повар изрядный лентяй.
- В еде я стараюсь придерживаться провинциальных обычаев, а не той моды забивать себе брюхо травой да листьями, которую переняли наши дамы из тёплой Италии. Увы, не тот климат,- ответил старший и, вздохнув, принялся за еду.
- Однако же вы умеете с нужным изяществом завернуть эти листочки и отправить их куда следует, не так ли,- смешливая искорка сверкнула в глазах у молодого человека; он поднял в воздух запечёную с хреном куриную лапку и произнёс: "За милых дам!"
Лицо пожилого господина скривилось в показной гримасе:
- Опять ты меня мучаешь, неужели никак не можешь забыть ту баронессу, которая была так мила со мной?
- Какую? -брови молодого человека взлетели вверх в преувеличенном удивлении,- Мне показалось, что дама в изумрудном платье вас не очень порадовала своим вниманием. А что, она ещё и баронесса?
Лицо собеседника посуровело, он исподлобья посмотрел на юношу.
- Я слышал, что один врач, из новых, сказал, будто смех действует оздоровляюще на организм. Не знаю, по-моему, некоторые шутки вполне могут укоротить человеку жизнь.
Юноша также стал серьёзен, лёгкая ироничная улыбка исчезла с его лица:
- Извините, Карл, я думал, что у вас при таком опыте светской жизни уже не должно оставаться незащищённых мест, тем более для женщин.
- Так оно и есть,- старший на мгновение прикрыл глаза, потушив тот стальной взгляд, который смутил юношу, и отведя глаза в сторону,- Я, верно, переигрываю, раз так испугал вас, мой юный друг. К тому же мнимая слабость- это прекрасная приманка для тех, кто замышляет вам недоброе. В нужный момент вы не ослеплены внезапной болью, а внимательно следите за манипуляциями окружающих вас людей. Не затем, чтобы схватить за руку, отнюдь нет, а чтобы знать кто это сделал. Можно для пущего эффекта издать несколько горестных звуков, в конце всего спектакля- рассмеятся, чтобы не прослыть в обществе человеком с дурным вкусом. И помнить, что следующий ход остаётся за вами. Как в шахматах.
- Я бы не осмелился играть с вами в шахматы,- с уважением покачал головой юноша, снова возвращая своему лицу сдержанно-весёлое настроение.
- Нет, нет,- рассмеялся Карл,- вы превратно меня поняли. Я довольно дурно играю в эту игру.
- А после такого признания и тем более остерегусь,- подхватил молодой человек, ответив понимающим взглядом на нежно выделенное слово "эту".
Продолжение беседы прервал хозяин, который спустился вниз и сказал, что ливень, по всей вроятности, к темноте и не закончится.
- Возможно, наши с супругой кровати покажутся не очень удобными, но лучшего в такую пору не найти,- произнёс он, на что получил уверения с одной стороны- что за приятной беседой они не лягут до утра, а с рассветом отправятся далее по своим надобностям; с моей же- что я человек бывалый и переночую на сеновале, который заметил невдалеке от основного здания. Успокоенный тем, что может с супругой спать с чистой совестью, хозяин потушил несколько свечей, оставив освещать комнату лишь очагу. Поставив на стол ещё пару бутылок вина и блюдо нарезанного крупными ломтями холодного мяса, он, наконец, удалился.
Подав голос мне пришлось обратить на себя внимание. Я посмотрел на собеседников, ожидая их реакции. Видимо, осознав моё присутствие в полной мере только сейчас, двое за соседним столом посовещались несколькими короткими взглядами. После тонко выдержанной паузы, младший из них обратился ко мне:
- Вы изъявили благородную скромность, не лишив простого человека его законного отдыха, и в словах ваших видно достоинство. Не хотели бы вы представиться и, вместо колкого сена, составить нам компанию этим долгим вечером.
Я поблагодарил за комплимент и назвал своё родовое имя, не обманув надежд. Юношу звали Эрихом, а пожилого господина, как я знал уже из подслушанного разговора- Карлом. Их род, а они всё же состояли в родстве, но более далёком, нежели я предпологал вначале, имел глубокие корни, но был малоизвестен ввиду редкого посещения его членами двора. Мы разлили вино по стаканам в честь неожиданного знакомства, и Карл, улыбнувшись мне той нежной и немного насмешливой улыбкой, которую я подметил у него раньше, произнёс:
- Как же так вышло, что вместо стен родного дома вы проводите вечер в таверне, гне негде приклонить голову, да ещё и в случайной компании?
Почувствовав требовательные нотки в его вопросе я поспешил с учтивым ответом.
- Я никак не могу, даже не имею права назвать подарок судьбы в виде вашего общество случайностью- скорее благожелательностью вышеупомянутой дамы. А что касается моего позднего присутствия, то это очень простая история: меня застала гроза вдалеке от моего жилища и так уж вышло, что ближайшем укрытием оказалось это место. Я люблю прогуливаться по лесу и часто бываю рассеян, мои мысли нередко играют со мной в злые игры.
- Но вы не охотник,- прокомментировал юноша, видимо, успев подробно осмотреть меня.
- Да, я более служитель муз, отнюдь не фаворит, но преданный слуга, развлекающий своих близких друзей.
Мой ответ удовлетворил обоих, и они перешли на общие темы, взяв за тонику поэзию. Я же посчитал неразумным расспрашивать своих новых собеседников, к тому же был им благодарен за то, что они не стали интересоваться более моей персоной в личном плане, успокоившись на той малости, что я им предоставил.
Довольно скоро мы начали вспоминать или даже выискивать, как то нередко случается, общих знакомых. Их оказалось достаточно много, все- светские персоны, но как я ни пытался припомнить какого-либо значительного происшествия общественной жизни за последнее время, спосбного вытянуть этих домоседов в столицу, догадаться о цели их визита я не мог.
***
Продолжение повести можно скачать в архиве
|
