ТОЛЬКО ТЫ…
Как сказать, что ты один мне нужен?
Без тебя не жить и не дышать.
А уйти или остаться верным мужем –
одному тебе теперь решать.
Нас давно столкнул в толпе Всевышний.
Где бы ни был, возвращался ты всегда.
Только ты – другой мне будет лишним,
только ты, любимый, навсегда.
Не придёшь – я в бездну ночи кану.
Не придёшь – зачем мне жизнь и свет?
Только ты залечишь в сердце рану,
Только ты подаришь мне рассвет.
Не снимаю я твоё колечко,
и тебе хочу остаться я женой.
Для тебя горит в потёмках свечка,
освещая путь ко мне домой.
БЕРЛИНСКАЯ ЛЮБОВЬ
Журавли выпрямляются в клин,
начинается время дождей.
И печален осенний Берлин,
замерзая во мраке ночей.
Загрустил у окошка старик,
и поникла его голова,
умирая, он пишет дневник,
вспоминает любимой слова.
Не вернуть те счастливые дни.
Не случайно ль в толпе городской
повстречались, столкнувшись, они,
хоть гонимые были толпой.
Но взглянули друг другу в глаза –
он платок протянул тут же ей.
У девчонки катилась слеза,
улыбнулись, и стало светлей.
Подлецы ей сказали тогда:
«Эй, еврейка, тебе здесь не жить!»
Понимая, случилась беда,
он решился её проводить.
Закрутилась любовь-карусель
и по кругу двоих понесла.
Как прекрасен был этот апрель,
Как хотелось любви и тепла.
Но беда за любовью пришла,
и пропали счастливые сны.
Свирепела безумная мгла,
на пороге ужасной войны.
А влюблённые жаждали встреч,
не желая мириться с судьбой.
Он её не сумел уберечь:
расстреляли фашисты зимой.
И теперь, услыхав журавлей,
подошёл он с тоскою к окну.
Показалось, что плачут о ней
журавли, вспоминая весну.
РАЗМЫШЛЕНИЯ ТАТЬЯНЫ
Голубиные песни не в радость
мне порою такою весеннею.
А хотелось в объятия падать –
раз Татьяна, так значит к Евгению.
Я б упала, да кто же подхватит?!
А об оземь не хочется биться.
Но тоска по любви так накатит.
Взять что ль в дуб при дороге влюбиться?
Призадумаюсь, сяду в светлице,
Неужель никому не желанна?
Вон с парнями гуляют девицы.
Где ж ты, милый? Заждалась Татьяна.
Что за век! Феминизма ни грамма,
хоть какая бы к барышням жалость.
Отпустила меня б к Жене, мама,
я б сама ему в чувствах призналась!
ЗИМНИЙ СОН
Сладок миг, ко сну зовущий,
сон пришёл неслышно в дом.
Снег накрыл луга и пущи –
тихо стало за окном.
Небо в звёздах – сказка ночи.
Вечен поиск тех планет,
где другие смотрят очи,
свой на небе ищут свет.
Хоть полно всего на свете,
наши снятся мне луга,
ближе к сердцу тропки эти,
где у рощи спят стога.
В шалях снежных вербы-бабки
галок прячут, ветви свив,
в белых муфтах – ёлок лапки,
с ночью слившись, дремлет див* (ворон).
Дым поднялся в небо выше,
дома топит печку мать.
Треск поленьев, шорох мыши,
пёс у ног улёгся спать.
Снег накрыл луга и пущи,
тихо стало за окном.
Сладок миг, ко сну зовущий,
сон пришёл неслышно в дом.
* * *
Во тьме лагерей мы тонули и в войнах.
Хрипли от криков «ура!» голоса.
Нам бы, слепцам, поводырь из достойных,
выпала чёрная нам полоса.
Чёрная, чёртова, век сатанинский.
Некогда плакать – слезу подави.
Путь из потёмок к покою не близкий,
длинный туннель из костей и крови.
Мы выживали, и нас выживали.
Только мы к этой земле приросли.
Чёрною смертью в апреле дышали,
но не предали несчастной земли.
Многими нас донимали смертями,
скольких пытали и к бездне вели.
Мы задыхались, и шли за вождями,
но не оставили этой земли.
Фронт и решётка, Чернобыля зона,
символы страшные века во мгле.
Нам помогали любовь и икона –
так и остались на этой земле.
СИНИЧКИ
На пасмурной улице было темно,
идти никуда не хотелось.
Но вот посмотрела синичка в окно,
на форточку птичка уселась.
Она заглянула украдкой меж рам,
увидела - сохнет комарик.
Она запорхала, как бабочка, там,
как жёлтый сияла фонарик.
И будто бы солнечный в доме моём
меж рам зачирикал посланник.
Нам весело стало с синичкой вдвоём,
и солнце вошло в палисадник.
Но вот за окошком стучит по стеклу
другая в испуге синичка.
Ей кажется, друга её я запру.
За друга волнуется птичка.
Не бойся, малышка, его не держу,
пленить никого мне не в радость.
За вами я тихо с улыбкой гляжу,
такая приятная малость.
Всё бьётся синичка, стекло не пробить,
но вот вылетает пичуга.
Ах, надо бы людям учиться любить
у этих синичек друг друга!
МИРЫ В КОММУНАЛКЕ.
Кому победу, а кому поминки
грядущий день готовит – не узнать.
Сошлись миры в нежнейшем поединке,
сошлись миры, нырнув в одну кровать.
Сошлись миры в шумящей коммуналке,
в коморке тесной из картонных стен,
где часто засыхают и фиалки:
им мало света дарит этот плен.
Два мира – ветреной надежды и закалки,
мир мужества и женский нежный мир –
сошлись вдвоём в шумящей коммуналке,
в одной ячейке средь чужих квартир.
Миры друг друга повстречали эти,
небесные ли силы их свели?
На этой затерявшейся планете
они любовь свою в огне нашли.
Ещё вчера они бродили где-то,
склоняли головы пред кем-то ниц.
Одна всего у них была планета,
но сколько на планете было лиц.
И, отыскав друг друга в старом парке,
они не разлучатся никогда:
два мира сжатых вместе в коммуналке
одну любовь разделят навсегда.
|
