С серебристым дипломатом в руке,
(В котором лежало ровно три миллиона долларов.)
Через пыльный ветер и обрывки вчерашних газет.
В костюме от «Прадо» и кедах на босу ногу.
Шёл через город хорошо образованный молодой человек.
Двое мерзавцев стали у него на пути,
Но оба остались лежать в липкой своей крови.
И чтобы теперь издалека было видно всем,
Он руку с пистолетом поднял высоко вверх.
И тогда я побежала по соседней улице, спотыкаясь и падая.
По аватарке узнала я этого очень хорошего автора.
Вспомнила, что шум пустой не любит и коммунистов,
И в комментариях иногда пишет – «асталависта».
В магазин забежала, сменила джинсы на платье вечернее чёрное,
Но в суете позабыла о подходящей к этому случаю обуви.
Кричала вслед, умоляла остановиться,
Но он шёл уверенно, будто ничего и не слыша...
После стояла у него на пути с пистолетом холодным в голову,
Без патрона щёлкнуло, и он бездушно стал менять обойму на новую.
Оставалась секунда одна, и я прошептала, глядя отчаянно в сторону:
- Да пойми, наконец, как без ума люблю тебя, тронутого.
Мягко спросил, кто я такая, и чуть улыбнулся глазами карими:
- Да, да, теперь вспомнил – кажется, я оставлял комментарии...
На свой кейс посмотрел, на часы, тронул лоб мой губами нежными.
(Так целуют в смерти своей уверенные, в её неизбежности.)
- Солнышко, мне сейчас нужно закончить одну работу важную,
А потом я вернусь, и всю жизнь буду тебя любить, отважную.
С серебристым дипломатом в руке, (В котором лежало ровно три миллиона долларов.) Через пыльный ветер и обрывки вчерашних газет. В костюме от «Прадо» и кедах на босу ногу. Шёл через город хорошо образованный молодой человек. Двое мерзавцев стали у него на пути, Но оба остались лежать в липкой своей крови. И чтобы теперь издалека было видно всем, Он руку с пистолетом поднял высоко вверх. И тогда я побежала по соседней улице, спотыкаясь и падая. По аватарке узнала я этого очень хорошего автора. Вспомнила, что шум пустой не любит и коммунистов, И в комментариях иногда пишет – «асталависта». В магазин забежала, сменила джинсы на платье вечернее чёрное, Но в суете позабыла о подходящей к этому случаю обуви. Кричала вслед, умоляла остановиться, Но он шёл уверенно, будто ничего и не слыша... После стояла у него на пути с пистолетом холодным в голову, Без патрона щёлкнуло, и он бездушно стал менять обойму на новую. Оставалась секунда одна, и я прошептала, глядя отчаянно в сторону: - Да пойми, наконец, как без ума люблю тебя, тронутого. Мягко спросил, кто я такая, и чуть улыбнулся глазами карими: - Да, да, теперь вспомнил – кажется, я оставлял комментарии... На свой кейс посмотрел, на часы, тронул лоб мой губами нежными. (Так целуют в смерти своей уверенные, в её неизбежности.) - Солнышко, мне сейчас нужно закончить одну работу важную, А потом я вернусь, и всю жизнь буду тебя любить, отважную.
